История самого же города Колы насчитывает четыре века (см. коллекцию «Культурная память Колы»). На севере Европы этот город получил известность как база рыбопромышленников, торг, административный центр Кольского уезда, военная крепость и оплот православия. До начала ХХ в. Кола была, пожалуй, самым крупным на  всей приарктической территории населенным пунктом, а также наиболее значительной на прибрежье Баренцева моря контактной зоной мигрирующих рыбопромышленников.

В разные годы сюда приезжали известные путешественники и ученые. В их числе М.В. Ломоносов, философ Н.Я. Данилевский, поэт К.К. Случевский, адмирал С.О. Макаров и др.

В годы Крымской войны Кола, став объектом нападения английского корабля «Миранда», была почти полностью сожжена. Отчасти поэтому, несмотря на богатую историю, в самом городе до наших дней дошло немного памятников старины.

Один из них – Кольский некрополь (№ Н1). Это старинное кладбище на Каменном (Монастырском, Кладбищенском) острове, где сохранились памятники надгробной архитектуры ХIХ – первой четверти ХХ в. По воспоминаниям шведа Адольфа Пенцелиуса, побывавшего в Коле в 1839 г., остров «в летнее время служит любимым местом прогулки для жителей Колы».

Известный советский писатель И.С. Соколов-Микитов, побывавший в Коле в 1930-е гг., писал, что он «с трудом» разбирал «витиеватые» надгробные надписи на Кольском кладбище. На основании того, что ему удалось прочитать, он сделал вывод, что «рано умирали в этом краю люди».

Центром погребального комплекса была деревянная Троицкая церковь. Построенная в конце ХVIII в., она простояла до 30-х гг. ХХ в. Этот храм коляне считали святыней, поскольку думали, что только «по Провидению Божию он уцелел при сожжении города Колы в 1854 году». Здесь же до конца ХIХ в. хранилась особо чтимая икона Иверской Божьей Матери, обнаруженная на территории города «в куче золы и обгорелых остатков». Как замечал К. Соловцов, «этой иконе местные жители приписывают чудотворную силу». По свидетельству В.Н. Харузиной, в 1880-е гг. эту икону перенесли из Троицкой церкви в Благовещенскую церковь, чем было возбуждено «сильное недовольство среди колян, которые убеждены, что самой иконе не нравится такое перемещение. Ходят слухи среди жителей города, что часто ночные сторожа видели в кладбищенской церкви зажженные свечи и лампады, некоторые даже слышали службу».

По словам побывавшего в Коле литератора К.К. Случевского, на Кольском кладбище уже в ХIХ в. встречалось «много старых, даже провалившихся, полуоткрытых, зияющих могил», а также «разбитых, накрененных» плит. Поэтому неудивительно, что в советское время представителям кольских семей не удалось сохранить ни старых надгробий, ни участков семейных захоронений. Множество старинных памятников, деревянных крестов со временем было потеснено новыми захоронениями, разрушено.

В 1930-е гг. комсомольцы Колы разобрали древнюю Троицкую кладбищенскую церковь. В годы Великой Отечественной войны много надгробных крестов было использовано в качестве дров.

Начиная с 1930-х гг. население Колы значительно стало расти. Начала увеличиваться смертность населения. На Кольском кладбище возросло количество погребений, в результате чего многие дореволюционные памятники пострадали или вообще оказались утраченными. В 1954 г. власти Колы планировали вообще закрыть кладбище, а умерших колян хоронить в пос. Нагорном Кольского района (сейчас это южная часть г. Мурманска). Однако этого не произошло, и кладбище продолжало действовать вплоть до октября 1971 г.

После открытия так называемого «нового» городского кладбища г. Мурманска на 7-8 км автодороги Кола-Мурмаши Кольское городское кладбище с 1 октября 1971 г. стало закрытым для захоронений. В первое время разрешались подзахоронения к родственникам. Однако с середины 1970-х гг. и эта практика прекратилась. Кладбище постепенно пришло в упадок. Колу постоянно будоражили слухи о скором сносе старинного кладбища (в городе в то время шло активное строительство, и ощущалась острая нехватка площадей).

Летом 1993 г. из-за возросшей смертности населения и требований местных жителей власти были вынуждены открыть кладбище на Каменном острове для захоронений.

Усилиями тогдашней администрации Колы, в первую очередь, мэра города А.К. Осипова, кладбище было более-менее приведено в порядок: установлен металлический забор, по его периметру высажены деревья, сделана насыпь, что увеличило площадь кладбища практически на половину. А в 2001 г. у входа на кладбище была построена и освящена церковь прп. Варлаама Керетского (№ Н2). В это время Каменный остров как таковой исчез, т.к. насыпь соединила его с материковой частью Колы. Но память о нем сохранилась в названии улицы Каменный остров, на которой расположен некрополь.

В октябре 2003 г. Кольское городское кладбище снова было закрыто для захоронений, но там до сих пор активно продолжаются подзахоронения умерших к родственникам (примерно по 80-100 погребений ежегодно).

В течение 1994-2014 гг. на кладбище проводились полевые исследования при участии П.В. Федорова, А.Н. Синицкого и А.А. Малашенкова. На сегодняшний день выявлено около 3,7 тыс. подписанных и датированных захоронений и чуть более 1,0 тыс. неподписанных.

На территории Кольского некрополя учтено 25 каменных надгробий, относящихся к 1821-1922 гг. Среди них 20 памятников сохранились полностью и 5 – в виде фрагментов.

До наших дней сохранились памятники известным деятелям Колы ХIХ – начала ХХ вв., в т.ч. уездному исправнику В.И. Смирнову (†1897), священнику и первому краеведу Г.К. Терентиеву (†1904), городскому голове М.В. Хипагину (†1900), купцу и фактористу П.А. Хохлову (†1901), крупному торговцу и общественному деятелю В.А. Чертову (†1922).

 Фрагменты двух надгробий – крестьянки Е.И. Кузьминой и дочери шкипера Аполлона Хохлова Ульяны – были утрачены.

Качество и эстетика надгробия в некоторой степени определяли имущественную и социальную состоятельность семьи в глазах местного сообщества. Если до конца XIX века преобладающей формой являлась наземная плита (№ Н3, Н5, Н6, Н7, Н8, Н9, Н10, Н12, Н14, Н15, Н16, Н17, Н21, Н23, Н25), то в дальнейшем ее заменяет вертикальная стела (№ Н11, Н13, Н18, Н19, Н20, Н22, Н24).

Все наземные плиты имеют вид трапеции и напоминают тем самым крышку гроба. Так архитектурно выражалась мысль о предстоящем Страшном Суде, в день которого гробы должны открыться, а усопшие – воскреснуть. Наземные плиты внешне все однообразны, различаются только графическими изображениями.

К последним относятся рисунки и буквы. Обязательным атрибутом художественного оформления наземных плит является христианский крест, который «как орудие спасения мира Иисусом Христом был предметом величайшего чествования у христиан с самого начала церкви». Кресты всегда изображаются в верхней части плиты, над текстом. На безымянной плите 1821 г. и могильном камне В.А. Лоушкина (†1857) это принимает символическое значение: кресту, символизирующему бессмертие души, здесь противопоставлен расположенный в нижней части плиты череп со скрещенными костями – символ бренности всего материального. Примечательно, что на безымянной плите 1821 г. идея отсутствия вечной жизни на Земле усилена изображениями песочных часов и урны (№ Н4).

Многие наземные плиты украшены растительным, реже геометрическим орнаментом.

Постепенное обмирщение культуры вело к утверждению новых форм надгробной архитектуры – вертикальных стел. Взмывающий кверху столб, в отличие от плиты, лежащей на земле, уже самим расположением обнаруживает преодоление человеком средневекового сознания, рабской зависимости от внешних сил. Наиболее старый образец сохранившейся каменной стелы – на захоронении канцелярского служителя в Кольском уездном казначействе, внештатного корреспондента Архангельских губернских ведомостей И.Е. Хохлова (†1890).  Невысокий каменный постамент был увенчан массивным металлическим крестом, который к нашему времени уже, к сожалению, обрушился (№ Н11). Но сам могильный участок обнесен металлической оградой – одной из двух сохранившихся оград в дореволюционном некрополе Колы (вторая ограда на захоронении норвежцев Шершетов).

Две стелы в Кольском некрополе – на захоронениях В.И. Смирнова (†1897) и П.А. Хохлова (†1901) – навеяны античными примерами. Надгробный памятник П.А. Хохлову – одно из самых помпезных сооружений на Кольском кладбище. Черная мраморная стела, в верхней части закругленная под терем, покоится на основании из красного камня (№ Н19). Стела уездному исправнику В.И. Смирнову выполнена в более строгом стиле (№ Н13).

Памятник З.В. Чертовой (†1916) выполнен  в виде аналоя – церковного столика, на котором лежит крест и библия (№ Н24).

Один из наиболее ранних памятников советского времени, сохранившихся на Кольском городском кладбище, – надгробие кольскому мещанину В.А. Чертову (†1922). Его форма продолжает традицию Кольского досоветского некрополя, в котором большинство каменных надгробий представляет собой наземные плиты, призванные символизировать крышку гроба и напоминать о грядущем Страшном суде. Вместе с тем в надгробии В. Чертова заметен уже и отход от традиций. Плита на могиле В.А. Чертова, в отличие от других сохранившихся в Кольском некрополе надгробий досоветского периода, сделана весьма грубо – не из цельного камня, как обычно, а из нескольких необработанных камней разного размера, выложенных на участке захоронения и залитых цементом (№ Н25). Создается впечатление, что надгробие В. Чертова выполнено в духе подражания старым памятникам, но уже не умелой рукой мастера, а подмастерьем. Данное обстоятельство не кажется случайным. В советское время каноны надгробной архитектуры менялись. Традиция установки наземных плит на Кольском кладбище вскоре была вытеснена обычаем возведения стел и обелисков.

Ценную информацию несут надгробные надписи. На 23 памятниках они выполнены на русском языке, с использованием гражданского шрифта 1708 г. Лишь на плите В.А. Лоушкина (†1857) встречаются  буквы допетровской кириллицы. Еще на двух памятниках, колонистам Шершетам, надписи выполнены на родном для них норвежском языке.

Надгробная надпись была многофункциональна. По структуре она подразделяется на основную часть и эпитафию. Основная часть призвана определить личность умершего: обязательно – его имя, почти всегда – годы жизни и смерти, возраст, довольно часто – социальный статус и место жительства. Причем, под социальным статусом имеется в виду, прежде всего, сословная принадлежность умершего: «кольский купец», «кольский мещанин», «мещанская жена», «мещанская вдова». В двух случаях определяется профессиональная принадлежность: «факторист» (П.А. Хохлов) и «шкипер» (на памятнике дочери А.А. Хохлова). Впрочем, понятие «социальный статус» тогда больше охватывало родственную принадлежность умершего, что вызывалось довольно изолированным положением сословий и патриархальностью традиций, порождавшую верховенство мужчины – отца или мужа: «жена Кольского купеческого сына», «дочь шкипера Апо(ллона) Хохлова» или «Хипагина, урожденная Лоушкина».

Эпитафия же является дополнительной частью надгробной надписи, и поэтому не всегда обязательна. В ней отражается информация уже не столько о самом умершем, сколько о ее составителях. Среди функций эпитафии можно выделить следующие:

1. Обращение к Богу. Важность его для человека живущего объясняется, прежде всего, бессилием и страхом перед смертью физической и надеждой обретения бессмертия духовного. Это обращение могло быть прямым: «Помяни, (Господи), раба твоего» (В.А. Лоушкин), «Упокой, Господи, усопшего раба Твоего, Павла», «Мои горячие моленья о брате, Господи, прими, призрев его все согрешенья, в чертоги райские всели» (П.А. Хохлов), «Помяни мя, Господи, егда  приидеши во царствие Твоем» (Е.А. Дьячкова), «Господи, по неложному Своему обещанию небесна царствия сподоби» (Н.А. Шилов). Обращение к Богу могло быть и опосредованным, через молитву к Божьей Матери о заступничестве: «Едина Чистая Непорочная Дево, бессеменно Бога родшая, моли спастися души ея» (А.В. Хипагина).

2. Обращение к прохожему. Эта функция тесно связана с православным просветительством. В представлении христианина и надгробная надпись должна приобщать людей (в данном случае – посетителей кладбища) к вере. В одной из надписей Иисус Христос назван «царем славы» (В.А. Лоушкин). И хотя Страшный Суд непосредственно упоминается только однажды (плита 1821 г.), практически все эпитафии проникнуты ожиданием предстоящего конца света. Обязательное наличие во всех надписях ссылки о существовании тела усопшего («Здесь погребено тело» и т.д.) как раз и имеет целью напомнить о Страшном Суде, в день которого это тело должно воскреснуть. Более оригинально данное стремление проявилось в надписи на плите П. Покидиной (†1830), призывающей мирный прах покоится «до радостного утра».

3. Обращение к душе умершего. Необходимость его объясняется горечью утраты и желанием сказать бессмертной душе то, что умерший, быть может, не услышал при жизни: «Мир праху твоему, любезная супруга» (А.В. Хипагина), «Мир праху твоему, неутомимый труженик» (В.И. Смирнов), «Зачем покинула ты нас, мы горяче тебя любили…» (З.В. Чертова).

И все же надгробная надпись не была неизменной. На протяжении почти целого   столетия (с начала XIX до начала XX в.) она постепенно утрачивала религиозный характер, становясь более личной, персонифицированной, что было следствием продолжающегося процесса обмирщения культуры.

Как и до революции, в советские годы и сейчас, до самого последнего времени, ландшафт провинциального северного кладбища подвергался определенным веяниям моды. На это указывает эволюция надгробного памятника и убранства на нем: переход от крестов и каменных памятников к металлическим обелискам, а затем возвращение к каменным стелам; появление портрета усопшего – от фотографий в рамках  к портретам на металлокерамике и гравировке на камне; от черно-белой гравировки к цветной и т.д.

Моде подвержена и эпитафия. Став редкостью в советское время, она возродилась в последние десятилетия (№ Н57). Вытеснение металлических обелисков каменными привело к возрождению надгробной графики. Ныне она носит не только сугубо эстетический смысл, как орнамент на каменных плитах досоветского времени, но и служит уже самостоятельным компонентом надгробного текста. На памятниках могут изображаться элементы транспортной инфраструктуры, например, автомашины, мосты (№ Н58), а также жилые дома (№ Н59), животные, профессиональные атрибуты и т.д.

Для рассмотрения религиозных привязанностей жителей, причем, взятых в их исторической динамике, на Кольском городском кладбище были подсчитаны все захоронения с памятниками (без учета новоделов), где использовалась религиозная изобразительная символика. К ней относились: крест как надгробие; крест как архитектурный элемент надгробия или графическое изображение; барельефные или графические изображения храма, лика святого, ангела; полумесяц как архитектурный элемент надгробия или графическое изображение.

Данные  свидетельствуют, что, будучи изначально фактически всецело религиозным, кладбище постепенно обмирщалось. Пик отказа от религиозной изобразительной символики пришелся на 1950-70-е гг., что можно связать с последствиями антирелигиозной борьбы Советского государства и внедрения атеистической идеологии в сознание людей. Более двух третей датированных захоронений 1970-х гг. уже не имеет на памятниках религиозных изобразительных символов.

К периоду 1930-40-х гг. относится и появление надмогильного атеистического символа – венчающей стелу или обелиск фигуры пятиконечной звезды, возникшей  как элемент архитектурного украшения в качестве альтернативы традиционному кресту. Достигнув своего апогея в 1950-60-е гг., звезда так и не сумела затмить крест. Количество датированных захоронений со звездами на Кольском кладбище в 4-5 раз меньше, нежели захоронений с религиозными изобразительными символами.

С 1980-х гг. количество захоронений с религиозными символами стало расти, что совпало с новым духовным ренессансом в российском обществе, и ныне приблизилось к уровню досоветской эпохи. Пятиконечная звезда, как архитектурный элемент, практически исчезает с современных памятников, трансформируясь в графическое изображение. Но уже в графическом виде она не является оппозицией по отношению к кресту и символизирует, скорее, биографические и профессиональные характеристики умершего (службу в армию, участие в войне и т.д.). Ведь на  пяти надгробных памятниках, установленных в современный период, графическое изображение звезды уже соседствует с изображениями креста.

Кольское кладбище – это источник для изучения генеалогии Колы. Здесь погребены представители и потомки старинных кольских родов, ведущих свою историю еще с XVII – XIX вв. (Абаляевы, Елсуковы, Жеребцовы, Зайковы, Иевлевы, Кочеровы, Лопинцевы, Лоушкины, Миккуевы, Молвистовы, Немчиновы, Сверловы, Синяковы, Сусловы, Харчевы, Шабунины, Яргины и многие другие). При этом Кольское городское кладбище можно назвать семейным. Здесь, в отличие от городского кладбища Мурманска, никогда не запрещали устанавливать ограды, столы, скамейки. На сегодняшний день большинство могил на Кольском кладбище огорожено. Немало имеется крупных семейных и даже родовых участков: Жеребцовы (№ Н26), Иевлевы и Лопинцевы (№ Н27) и др.

В связи с тем, что Кольского городское кладбище сравнительно небольшое по своим размерам, то оно не имеет разделения на участки или сектора, что затрудняет поиск того или иного захоронения.

Среди известных деятелей, похороненных в Коле начиная с 1920-х гг.:

директор Мурманской ТЭЦ, потомок участника пугачевского восстания Г.Е. Абаляев (№ Н30),

сотрудник газеты «Часовой Севера» в годы Великой Отечественной войны О.Т. Антонова (№ Н35),

журналист, почетный гражданин Кольского района И.Д. Белошеев (№ Н50),

председатель колхоза «Тулома» в годы Великой Отечественной войны И.А. Буров (№ Н34),

учитель Кольской школы, кавалер ордена Ленина Е.А. Горский (№ Н31),

чемпион СССР по лыжным гонкам среди юниоров В.А. Грибов (№ Н51),

художественный руководитель оркестра народных инструментов «Русский мотив» при Кольском районном Доме культуры А.П. Демин (№ Н44),

секретарь Кольского райкома ВЛКСМ в годы Великой Отечественной войны А.Е. Дроздова (№ Н54),

председатель Кольского районного совета ветеранов А.С. Ефимов (№ Н46),

участник северных конвоев в годы Великой Отечественной войны, почетный работник морского флота М.Н. Жеребцов (№ Н36),

заведующая Кольским районным отделом здравоохранения в годы Великой Отечественной войны Е.П. Иванова (№ Н43),

помощник городского старосты, гласный Кольской городской думы, церковный староста П.Ф. Иевлев (№ Н48),

организатор избы-читальни в Коле В.Н. Лопинцев (№ Н29),

ученый-геоботаник, старший научный сотрудник Мурманской опытной оленеводческой станции П.А. Машистова (№ Н49),

актриса, основатель, режиссер и художественный руководитель Кольского народного театра Л.И. Милорадович (№ Н37),

директор Мурманского областного театра кукол В.М. Парман (№ Н41),

актер театра имени Ленсовета А.Ю. Смирнов (№ Н40),

художник О.М. Столяров (№ Н55),

«кольский старец» Ф.С. Суслов (№ Н56),

журналист и краевед В.К. Татур (№ Н45),

заместитель главы администрации Мурманской области В.Ф. Хакимов (№ Н42),

председатель Кольского райисполкома в годы Великой Отечественной войны, председатель Мурманского горисполкома А.И. Чеченин (№ Н38),

председатель Териберского райисполкома М.И. Чеченин (№ Н39).

представитель самого крупного в Коле дореволюционного рода А.П. Яргин (№ Н47).

Среди похороненных на Кольском городском кладбище после 1920 г., выявлено 84 человека, награжденных государственными орденами. Среди них: 3 кавалера ордена Ленина, 10 кавалеров – ордена Трудового Красного Знамени, 10 – ордена «Знак Почета», 2 – ордена Славы, 6 – ордена Красной Звезды, 28 – ордена Отечественной войны, 18 – ордена «Материнская слава» и др. Кроме того, на Кольском городском кладбище похоронены 2 матери-героини (З.А.Иногамова-Миняева и Н.А. Маган).

В период с 1922 по 2013 гг. на территории Кольского городского кладбища были похоронены: 4 уполномоченных Кольского городского общественного управления, 4 гласных Кольской городской Думы, 3 председателя Кольского районного Совета, 5 председателей Кольского поселкового Совета, 6 секретарей Кольского сельского, поселкового, городского и районного Советов, 7 секретарей Кольского райкома ВЛКСМ, 2 заслуженных учителя РФ, 2 почетных железнодорожника, 3 начальника железнодорожной станции Кола. Все эти захоронения сохранились до настоящего времени.

До 1969 г. на Кольском городском кладбище имелась братская могила и некоторые одиночные захоронения защитников Родины, погибших в годы Великой Отечественной войны. Коляне регулярно посещали эти могилы, возлагали цветы на 9 мая, по воспоминаниям старожилов Колы, на кладбище выстраивались очереди из тех, кто хотел отдать им дань памяти. В 1969 г. прах большинства из них был перенесен за Туломский мост, где был установлен памятник Защитникам Заполярья. Перенесен был и прах капитана В.В. Андрусенко, в честь которого в Коле в 1960-е гг. была названа улица. На сегодняшний день на кладбище сохранился ряд захоронений, напоминающих о периоде Великой Отечественной войны, в т.ч. работницы госсанинспекции К.А. Горловой, погибшей 18 июня 1942 г. (№ Н28), командира эскадрильи 767-го авиационного полка П.М. Дрозда (№ Н52), неизвестного летчика 767-го авиационного полка (№ Н53), а также захоронения 3-х военнослужащих, имена которых также неизвестны (№ Н33).

На кладбище имеется братское захоронение трагически погибших 4 сентября 1955 г. в автомобильной катастрофе комсомольцев Колы (№ Н32). Всего 7 человек в возрасте от 16-ти до 25-х лет.

В последние годы жители Колы стали активно заменять старые  памятники на новые (так называемые «новоделы»), чем спасается от естественного разрушения старый  пласт кладбища. Например, были установлены новые памятники на месте захоронений: представителя старинного кольского рода  А.П. Яргина (№ Н47), «кольского старца» Ф.С. Суслова (№ Н56), семейной четы П.Ф.и У.С. Иевлевых (№ Н48). Коллектив школы № 2 г. Колы привел в порядок захоронение известного кольского учителя, кавалера ордена Ленина Е.А. Горского (№ Н31).

Горожане проявляют тревогу и за судьбу надгробий дореволюционного некрополя Колы, притом, что сами памятники, в виду их древности, воспринимаются объектами не столько семейной, сколько общегородской и даже общерегиональной памяти.  Усилиями городской общественности за последнее время были восстановлены памятники купцу и фактористу  П.А. Хохлову (№ Н19), священнику и первому краеведу Г.К. Терентиеву (№ Н21), отреставрирована самая старая плита на безымянном захоронении 1821 года (№ Н31), ограждено надгробие городскому голове Колы М.В. Хипагину (№ Н17). То внимание, которое уделяется остаткам дореволюционного некрополя местными жителями и общественностью края, привело к тому, что приказом Комитета по культуре и искусству Мурманской области № 83 от 03.07.2007 г. старинным надгробиям Кольского некрополя присвоен статус выявленных объектов культурного наследия. Тем самым они были поставлены под государственную охрану.

Есть на кладбище и загадки. Так, например, сохранился безымянный каменный  обелиск (№ Н60), который по своей форме и размерам похож на памятник, расположенный  в районе парка аттракционов на ул. Капитана Буркова в г. Мурманске, где когда-то находилось одно из первых мурманских городских кладбищ (ныне уже исчезнувшее). Предположительно, и мурманский, и кольский обелиски могли быть сооружены на захоронениях еще во время интервенции 1918-1919 гг. Но данная гипотеза требует своего подтверждения.

Кольский некрополь представляет собой бесценное свидетельство духовной жизни наших предков. Он должен быть непременно сохранен как памятник истории и культуры Русского Севера ХIХ – начала ХХI вв.

Каждая коллекционная единица сопровождена этикеткой. В нее вошла следующая информация: порядковый номер коллекционной единицы, место фотосъемки (Кольское городское кладбище на Каменном острове), объект фотосъемки, время создания объекта фотосъемки, вид коллекционной единицы (фотография), время фотосъемки. 

Все фотографии, включенные в коллекцию, сделаны А.А. Малашенковым и П.В. Федоровым.

 

Малашенков А.А., Федоров П.В. Некрополь: микромодель городского социума // Малашенков А.А., Федоров П.В.  Коляне (ХIХ – первая четверть ХХ в.): Историко-генеалогический атлас. – Мурманск, 2010. – Ч. I. –  С.22, приложение 12.

Федоров П.В., Синицкий А.Н. Из глубины веков: Кольский некрополь // Федоров П.В., Синицкий А.Н. Мурманский некрополь. – Мурманск, 2008. – С.13-70.