А время шло. День Победы женщины-колхозники встретили на рыболовецкой тоне в Палкиной Губе[1]. К ним по тонкому весеннему льду пришел Варавиков, представитель ВКП(б)[2], с сообщением о победе.

Той весной женщины и старики жили на рыболовецкой тоне в Палкиной губе и ловили рыбу. С ними всю войну жил вооруженный военный охранник, так как рядом проходила железная дорога, а до границы всего 100 км. Была опасность прорыва немецких диверсантов и захват железной дороги.

Выловленную рыбу вывозили на лошадях по льду заливав Кандалакшский консервный завод[3]. Случались и трагедии, когда тонкий весенний лед не выдерживал тяжести лошади и воза. Погибала лошадь и улов, а бригадира ждал суд за гибель колхозного имущества. Однажды такой улов сопровождала и наша мама. Но, Слава Богу, все обошлось благополучно.

1946 год. Старшая дочка Валентина по окончании 3 класса была премирована за отличную учебу путевкой в Пионерский лагерь «Артек»[4]. Надо сказать, что о  детях войны правительство беспокоилось. Нам проводилось медицинское обследование, выдавались путевки в санаторий, выдавали рыбий жир и гематоген, конечно немного, но и страна-то лежала в разрухе после войны.

1948 год. Родился сын Виктор. Наконец-то сын! Отец заканчивает работу на Баренцевом море и переходит в Кандалакшский МРС мотористом на «УР-4», как член колхоза имени Сталина, по обслуживанию прибрежных колхозов Кандалакшского и Терского районов. Часто бывает в селе Умба, селе Ковда, где проживают мамины тети. Все они очень приветливо встречали отца, уважали его, любили нашу маму, а нам присылали подарки.

А иногда к нам в гости приезжали родственники из Умбы (тогда между поморскими селами регулярно ходил пассажирский катер). Как только катер показывался на горизонте, мама говорила нам, чтобы мы выбегали на наш причал, построенный отцом, и махали платочками, и если с катера отвечали взмахами белого платочка, мы неслись к маме и кричали, чтобы она ставила самовар, кто-то едет к нам. К приходу на столе уже пыхтел самовар, стояли шаньги, латка (сковорода) с селедкой, гремели чашки, ложки. Гости не садились за стол до тех пор, пока не одарят всех подарками. Потом чай, душевная беседа, шутки и никогда ни вина, ни водки.

1953 год. Родился самый младший сын Леонид. Названный в честь капитана Леонида Подкольчина, с которым отец всю войну ловил рыбу в Баренцевом море.

Семья переживала самые трудные годы. Тогда отец судился с колхозом им. Сталина о выходе из колхоза. Так как отца никуда не принимали на работу, как члена колхоза, родители ходили на шабашки. В Заготзерно[5] работал двоюродный брат отца Гручин Василий Денисович, и он сообщал отцу, когда поступали вагоны-пульманы с зерном. Родители ходили разгружать их, случалось работали целую ночь. Домой возвращались усталые, но веселые, и приносили с собой нелегально полные валенки и карманы зерна, которое уходило потом на корм курам или овечкам.

Умели трудиться наши родители и испытывали от труда радость.

Каждое лето все женщины села ездили на острова на заготовку кормов для овец и коз, на сбор ягод и грибов, удили рыбу. С вечера договаривались кто доедет, в чьей лодке и куда. Чаще всего наша мама ездила с кумой - Геннадихой (Карташовой Александрой Михайловной) и Тарасовой Галиной Сергеевной. Бывала с ними и я. Чаще всего ездили на остров Олений. Приставали к берегу, выгружали пожитки (корзинку с едой, чайник, мешки для травы), устанавливали лодку с учетом прилива или отлива на двух якорях и уходили в лес. Заготавливали ивовые веники - кирпачи, шмохтали (срывали) листья ивняка и укладывали в мешки, а березовые ветки увязывали в огромные тяжелые ташки (большая куча веток, перевязанная веревкой).

Женщины трудились целый день, жарко, головы повязаны платочками, лица потные, и особенно надоедают комары. Мама боялась оставаться в лесу одна и часто окликала соседок, трудившихся неподалеку. Начинала она негромко, как бы для себя: «Галина Сергеевна, да куменька» - и громче - «у-у!». Женщины обязательно откликались. А если по ходу работы приходилось отходить от женщин довольно далеко, она звала с собой меня: «Галюшка, ты где?» - «Я здесь, мама». - «Собирай ягодки, да не отходи далеко, да не потеряйся!». И опять труд, чтоб не отстать от подруг, не осрамиться.

Когда заполнены все мешки, увязаны ташки и кирпачи, относили их к лодке. Женщины собирались на берегу у костра. Кипит чайник, на травке, на бережку усаживаются труженицы пить чай. Здесь прохладный ветерок, нет комаров, можно отдохнуть и перевести дух. За чаем беседа, шутки, а впереди еще долгая дорога домой на веслах. Но даже тогда, натрудившись за целый день, женщины, сидя за веслами, начинают пение. Морской воздух, радость труда и приближающийся дом придают силы и песня льется, далеко разносясь по воде. А голоса у всех отменные, поют на два голоса, правильно выводя мелодию. Пели «Черемуху», «Хороша я, хороша», «Окрасился месяц багрянцем»[6] и т.д.

Но вот уже лодка ткнулась в родной берег, женщины обсушили весла, но не выходят из лодки, пока не доведут песню до конца. Так умели трудиться и радоваться труду наши мамы. Заготовленный листовой и веточный корм раскладывался на чердаке для просушки.

В начале июля идет лов «иванской селедки» (перед праздником Рождества Иоанна Предтечи - небесного покровителя нашей Кандалакши). Это беломорская селедка, но очень крупная. Ловили ее в основном колхозники неводами. Ловили ее и наши родители нелегально, так как только у нас был невод. Сети на селедку летом не ставили, так как ночи белые, селедка видит сети и обходит их.

В конце июля созревала первая ягода морошка и начинается сбор ягод. Мы ездили за морошкой в основном на остров Олений, Б. Сальный. На самом первом острове Сальном неплохие болотца и если попадешь на первую ягоду, то можно насобирать целую корзинку (ведро).

Еще ездили за морошкой на большие болота в Канду[7], там, где сейчас проходит шоссе Мурманск - Санкт-Петербург. Как-то сестры Валя и Шура ездили туда с Гручиной т. Паней с ночевкой, так как путь неблизкий и на веслах не успеть уложиться в один день. Оттуда привозили морошку ушатами.

В августе поспевала черника. Эта ягода растет на всех островах. И ее сбор сочетался с ужением рыбы, сбором дров и грибов. Бруснику собирали в сентябре, когда ягода наберет полную силу. Чтобы освободить ягоду от мусора, на горочке раскладывали одеяло. Подняв корзину над головой, сыпали ягоды на одеяло, а ветерок относил мусор. На одеяле оставались чистые ягоды.

Их укладывали в ушаты и замораживали на зиму.

В сентябре, когда ночи становились темными, начинался осенний вылов селедки-галлеи - так поморы называли беломорскую сельдь для засола на зиму.

После рабочего дня флотилия лодок отправлялась ставить сетки. Наш дом стоял почти что на берегу и поздним осенним вечером, если выглянуть из-за занавески окна в темноту ночи, то увидишь рыбацкие костры то тут, то там. Это наши односельчане коротают ночь до рассвета, чтобы с зарей поднять сети и отправиться домой. И как оживленно было на берегу. Занималось утро. Лодки одна за другой приставали к берегу. Рыбаки выносили сети, из них вытряхивалась рыба и укладывалась в ящики, неглубокие специальные для рыбы. Люди весело переговаривались, шутили. Воздух свежий, морской, и хороший улов снимали усталость бессонной ночи.

Местные коты пользовались даровым кормом, таскали рыбку за рыбкой. Наша кошка принесла с десяток отборных селедок и сложила их кучей. Бабушка конфисковала у нее селедку и сварила уху. В тот раз у нас никто не ездил за рыбой. Кисоньке остались только косточки.

Как-то вечером мама и я поставили сети в Губе, напротив порта, а ночевать приехали домой, так как было недалеко. В 4 часа ночи маме жалко было нас будить, и она поехала одна поднимать сети. В тот раз селедки в сетях было много, и около наших сетей ходили две белухи. Когда мама начала поднимать сети, одна белуха подошла очень близко, ее шумный вдох напугал маму. Она вскрикнула, Недалеко поднимали сети кто-то из соседей и поддержали ее криками.

На зиму у нас в сенях всегда стояли две бочки «семерки» по 7 пудов селѐдки, бочонок с треской (пертуйки - маленькие тресочки), ушат с брусникой, банки с грибами, бочка капусты (покупали), в подвале картошка (всегда хватало до июня на всю семью), в хлеву 8-10 овечек, 2-3 козы, куры 9-10 штук.

На праздники - Новый год, Рождество Христово и Пасху забивали овечку или барашка. Мама сразу со свежей печенкой делала вкусную тушеную картошку. В подвале стоял бочонок с подошедшей брагой (эту брагу мама умело готовила). На праздник собирались родственники и друзья. Женщины не пили совсем, мужчины пили в меру. Вели веселый разговор. Рассказывали всякие истории и пели. Как они пели! Без музыкального сопровождения, правильно выводя мелодию первым и вторым голосом. Нас, детей, за стол не сажали, но и не отправляли из дома. Мы сидели на печи и слушали разговоры взрослых, их песни. Надо сказать, что даже выпившие люди не допускали в разговорах нецензурные выражения или недостойные темы разговора.

А еще у мамы получались очень вкусные студень и шаньги. Я больше всего любила теплики, такие шаньки без начинки, только помазанные сметаной, Тесто мама ставила всегда с вечера. Как-то особенно торжественно. Голову называла чистой белой косыночкой (она ей очень шла) и одевала чистый фарту. Ночью раза два она опускала подошедшее тесто ложкой и только утром замешивала до густоты. Потом топила печь, ставила в чугунах пойло для овец, в кастрюлях щи для семьи и кашу. Когда вскипало пойло, она ухватами вытаскивала чугуны, разливала горячее пойло по тазам с сухими листьями (один овечкам, другой - козам), доливала холодной водой, и кто-нибудь из детей относил их в хлев. Овечки и козы дружно принимались за еду. В хлеву было тепло и даже уютно. Я любила подсунуть овечкам или козам лишний веничек и смотрела, как они радуются зеленым веточкам. Мама не одобряла эти мои действия и беспокоилась, чтобы зеленого корма хватило до первой травки. Когда животные были накормлены, их выгоняли в загон, а в хлеву начиналась уборка.

Мама в это время лепила шаньги, кулебяки, теплики и плюшки. В печи догорали угли. Крупные угли собирали на совок и ссыпали в морильник (такая специальная кастрюля на ножках и с крышкой), там они остывали, а потом ими (топили) грели самовар.

Мелкие угли, оставшиеся в печи, разметали по сторонам налево и направо помелом и уже на чистый пол печки укладывались противни с помощью длинной деревянной лопаты - пекла, и топка печи закрывалась заслонкой. Вскоре по всей избе разливался ни с чем не сравнимый аромат свежевыпеченного хлеба. Мама открывала заслонку и лопатой пеклом вытаскивала противни с румяными пышными шанешками. Смазывала их маслом. Для этого она использовала чистые перья от крыла птицы, увязанные в пучок - (оригинальная кисточка). Тут уже ставился самовар - это поручалось младшим детям. Подкинуть угли в трубу самовара или лучинкой подтыкнуть снизу, т.е. в нижнее отверстие самовара просунуть тонкую лучинку, чтобы пошел воздух. Минут через 15, 20 все готово. Самовар пыхтит на столе, горкой красуются шаньги, в центре большая кулебяка, латка (сковорода) - селедки, отварная картошка в тарелке. Мама заканчивает хлопоты с печкой, ставит кастрюлю щей и каши за заслонку, чтобы упревали. Бабушка к этому времени уже прочитала все утренние молитвы в своей комнате перед образами святых. Кровати заправлены, в хлеву произведена уборка. Отец приостановил ремонт сетей. Все готово и семья садится за стол. Это один из выходных зимних дней.

С весной начинаются свои работы. Из подполья поднимается картофель для проращивания. Как только освободится берег ото льда спускается лодка на берег и переворачивается вверх дном. Отец начинает ремонтировать лодку и смолить ее. Обновляется парус, весла нашести. Свежей краской окрашиваются борта лодки (по этому цвету и парусу мы все летом будем находить свою лодку в морской дали: «Наши едут!»). Начинается весенняя путина, потом овечек и коз вывозят на острова, занимаются огородами, сажают картофель.

А еще мама хорошо умела белить потолки, ее даже односельчанки приглашали помочь им, и она с удовольствием помогала и показывала как лучше ложить побелку. Печка, белѐнная мамой, всегда стояла беленькая и чистенькая. «Как чаечка», - с удовольствием говорила она.

У мамы были государственные награды. 25 марта 1952 г. она награждена медалью «Медаль материнства II степени», 5 января 1955 г. «Медалью материнства первой степени»⁶.

Семья состояла уже из 9 человек. И на всю семью приходилось стирать маме вручную. Я помню эту детскую ванну-корыто, стиральную доску-гармошку, бак для кипячения белья, а полоскать белье приходилось на речке. По 2 огромных таза носила мама белье для полоскания. Весной и летом еще ничего, а зимой? На реке мужчины вырубали прямоугольную прорубь, и женщины села все приходили сюда полоскать белье. Я помню мамины руки красные от холодной воды. Время от времени она надевала варежки, чтобы отогреть их и снова полоскание.

Сушили белье зимой на чердаке, а летом во дворе и всегда оно было отменно чистое. Для отбеливания белья сельские женщины раскладывали полотенца, простыни, наволочки на чистом льду под весенним солнышком и отбеливались они куда лучше всяких химических средств. Отбеливали и летом на чистой травке. А какой запах свежести был от такого белья!

Как-то в начале лета мама и дядя Паша возвращались с рыбалки. Они ставили сети в Круглой губке. Лодка еще не успела причалиться к берегу, как раздались крики о помощи. Кричал тонущий человек в устье реки. Его голова то показывалась над водой, то исчезала и появлялась снова уже значительно дальше, так как его течением относило к заливу. Не раздумывая наши повернули лодку и сколько было сил гребли к тонущему человеку и как оказалось во время. Мама задним ходом направляла корму лодки к тонущему человеку, а дядя Паша успел ухватить за волосы человека, который уже опускался на дно. Лодка сильно накренилась, так как на одном борту оказалось двое мужчин, а мама налегла на противоположный борт, чтобы лодка не набрала воды и не перевернулась. Оказалось, что спасли Пушкарева Иосифа Никифоровича, нашего односельчанина. Он переплывал бурную лодку на очень маленькой и вертячей лодчонке, не удержал равновесие и оказался в воде.

1959 г. Смерть нашего отца - единственного кормильца семьи. Мама - вдова и на руках трое несовершеннолетних детей: Виктор 11 лет, Таня 9 лет, Леня 6 лет и свекровь 77 лет. Государство выделило пенсию по утере кормильца на 5 человек 56 рублей. Как прожить? Помогали старшие дочери. Они уже работали. Валя – воспитательницей в пос. Зеленоборский (школа № 6), Шура медсестрой в Мурманске, и Галя только закончила 10 классов. Помогала и бабушка. Она вязала из овечьей шерсти носки, рукавички и продавала их. Кроме этого нужно было заготавливать корма для овец, дрова на зиму, рыбу, ягоды, грибы, а еще огород, учеба детей. Их надо надеть, накормить. Как-то школа, учитывая низкий доход семьи, выделила для Лени и Тани пальто и валенки. Но было так стыдно получать, что мама отказалась вначале от помощи, говоря, что сами все купят, но потом учителя убедили взять эти вещи.

Пока подрастали младшие, маме в полную меру пришлось хлебнуть вдовью долю. Летом на заготовку кормов, ягод и рыбы маме приходилось сажать всех детей в лодку и отправляться на весь день на острова. «Мама, только черняшки возьми побольше!», - говорили сыновья, а остальное даст природа. Леня наудит рыбы (надо сказатъ, что рыба сама шла ему в руки), сварят уху, насобирают грибов и ягод и на свежем воздухе даже черный хлеб кажется лакомством.

На островах собирали плавник по берегу. Как-то отправились ребята одни: Витя, ему уже было 13 лет, Леня - 8 лет и Саша Подурников - 11 лет. На острове Малом насобирали довольно много чурок, бревнышек, реек. Все уложили в лодку и решили поиграть на острове. Вдруг со стороны залива между островом и селом услышали крики о помощи. Ктото тонет? И не сговариваясь, все ринулись к лодке. Саша и Леня на весла, а Витя стал освобождать лодку, выкидывать дрова и даже чурку, которую втроем еле загрузили в лодку, он выкинул одним махом. К тонущим они подъехали первыми. Это были трое взрослых мужчин. Они неслись на «Прогрессе», наскочили на топляк и лодка перевернулась. На ней верхом сидел самый молодой мужчина, другой держался за борт лодки, а третий, самый старший, держался за второго, и его состояние было самое плачевное. Тот, который сидел верхом, сделал попытку первым перебраться к спасателям, но строгая команда 13-летнего мальчика «Первого поднимем пожилого!» - остановила его. Так они и перебрались к мальчишкам в лодку, сначала третий, потом второй и последний первый, сидевший верхом. Когда опасность миновала, смогли поднять голову и увидели, что от села со всех сторон к ним шли лодки, как десант. Первый подошел Тюлюбаев на резиновой лодке с короткими веселками. «Ребята, помощь нужна?» А потом подошли и другие. «Что случилось?». Но, слава Богу, все обошлось благополучно.

В это время наша мама шла из магазина и напротив дома Карташовых услышала крики с моря. Остановилась, ладошку козырьком, всмотрелась и тревожно екнуло в груди. «Ребята, что там случилось?» - обратилась к Жене Жидких, нашему двоюродному брату, и Леше Подурникову, которые играли в карты на завалинке. «Наверное, кто-то тонет!» - «Так ведь там мои ребята!» - выдохнула мама. Мальчишек с завалинки как ветром сдуло. На берег к лодке и на помощь. Мама бросила свои сумки прямо на дороге и на берег. Там братья Карташовы возились у лодки. «Колюшка, там мои ребята!». Братья не сговариваясь без слов прыгнули в лодку и сильными рывками погнали ее к тонущим. Вот так жил неписанный закон моря о взаимовыручке у поморов нашего села.

Позже произошел еще один случай. Утонул наш односельчанин Рудик Арефьев, двоюродный брат Тарасовых. Было ему около 30 лет. Родственники долго ездили, искали его тело на островах, но не могли найти. И тут нашей маме снится сон: «Снится Рудик и говорит: «Тетя Маруся, что они меня не там ищут. Я на острове Анисимовом». Проснувшись, мама решила этот сон рассказать Тарасовым. Ребята поехали на остров Анисимов и нашли тело брата. Так сопереживали наши односельчане в бедах друг другу.

Все проходит. Прошли и трудные напряженные годы. Дети выросли. Виктор, закончив 8 классов, продолжил обучение на фабрично-заводских курсах при механическом заводе и получил профессию слесарьинструментальщик, а общее образование продолжил в вечерней школе, где учителем математики работала старшая сестра Валя. Галина работала в школе №18 пос.Зеленоборского, учителем начальных классов. Шура работала медсестрой в Мурманске, дочь Татьяна закончила 10 классов и работала оператором в Узле связи. Леонид заканчивал школу. Отношения в семье и с соседями установились самые доброжелательные, которые могут появиться только в селе. Избы не закрывались, если к входной двери приставлен веничек, это значит дома никого нет и хозяйка отлучилась. Ходили друг к другу в гости без приглашения. Двери для всех были открыты. Расскажу такой случай, который подтверждает мои слова.

Мария Михайловна, наша мама, наслушавшись как живут городские жители, решила тоже ввести городские правила в нашу жизнь. Она купила висячий замочек, а уходя в магазин, закрыла двери дома на замок. Спустя некоторое время к нам пришел приятель Виктора - Виктор Лопинцев. Они собирались после работы уехать на рыбалку. Увидев замок, он очень удивился: «Что это тетя Маруся замок-то повесила?» Открыл окно, которое летом никогда не закрывалось, забрался в дом и лег спать в комнате Виктора.

Спустя еще некоторое время к дому подошли родственники - супруги Кругликовы т. Аля и д. Борис, которые возвращались из отпуска в село Умбу. Они всегда останавливались у нас в ожидании катера. Они тоже очень удивились, что на двери висит замок. Подождав некоторое время, открыли окно, внесли чемодан и забрались в дом. Стали устанавливать самовар, залили воду, набросали углей в трубу и самовар зашумел. В это время из комнаты Виктора, услышав разговор, вышел приятель: «Вы кто такие? - А ты кто такой?». Выяснили, кто они такие, и разошлись по комнатам. Лопинцев пошел спать, а тетя Аля стала накрывать на стол, сели пить чай. Идет мама из магазина, достает ключик, открывает замочек, а дом полон гостей. Долго потом все смеялись, вспоминая этот случай и мамин городской эксперимент.

В нашем селе сохранялись такие доверительные отношения, пока не началось строительство новых причалов морского торгового порта⁶⁸. Дома древнего поморского села стали сноситься, жители переселялись в городские квартиры, и большая часть села была уничтожена даже там, где территория порта не проходила. Забор портовской территории и портовских причалов остановились как раз перед нашим домом. Вроде бы не мешал дом никому, но заводские чиновники неоднократно посещали нашу маму Марию Михайловну и требовали, чтобы наш дом был снесен.

Мария Михайловна, как законопослушная гражданка, согласилась с ними: «Ребята, надо снести дом, а то они не отстанут». И в 1985 г. дом был разобран на дрова. Простояв со дня основания его отцом нашим Федором Евдокимовичем 33 года, а мог бы стоять сотню лет. Бревенчатые дома живут долго. Но свою функцию дом выполнил. Дети выросли и устроились уже в городской жизни. 

Наша мама Мария Михайловна последние годы жила в окружении детей, внуков и 2-х правнуков и умерла в 1989 г. Достойно жили наши старики, достойно уходили из жизни и новому молодому поколению надо очень постараться, чтобы не опустить планку жизни, и быть достойными своих замечательных предков. Помоги им, Господи!

 

                                                          

[1] На рыболовецкой тоне в Палкиной Губе - губа Карельского берега Кандалакшского залива.

 
[2] ВКП(б) - в 1925-1952 гг. Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков), с 1952 по 1991 гг. - Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС). Организационная структура КПСС в РСФСР стала базой для создания Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ).

 

[3] Кандалакшский консервный завод - приступил к работе в 1925 г., положив начало консервному производству на Кольском полуострове. К 1929 г. завод выпускал 10 тыс. банок рыбных консервов в день; не останавливалось производство и в годы войны.

 

[4] Пионерский лагерь «Артек» - международный детский центр в Крыму, расположен на южном берегу Крыма вблизи поселка Гурзуф в урочище Артек на берегу одноименной реки. Самый знаменитый пионерский лагерь в СССР, служил местом приема зарубежных делегаций. Был основан как лагерь-санаторий по инициативе председателя Российского общества Красного Креста З.П. Соловьева; открыт 16 июня 1925 г. В 1930-е годы постепенно переведѐн на круглогодичную работу; в годы Великой Отечественной войны возобновил работу в 1944 г. В советское время путѐвка в «Артек» считалась престижной наградой, ее удостаивались лучшие из пионеров. 

 

[5] Заготзерно - всесоюзная контора по заготовкам и сбыту зерна, то же - зернозаготовительный пункт. Структура создана в результате реорганизации хлебозаготовительного аппарата в середине 1930-х гг., преобразованного в 1938 г., согласно Конституции СССР, в Народный комиссариат заготовок. Все дело приема, хранения и распределения зерна было сосредоточено в единой государственной организации «Заготзерно», позднее разделенной на три самостоятельных объединения: «Югозаготзерно», «Центрозаготзерно», «Восток-заготзерно», обслуживающих отдельные части Советского Союза.

 

[6] «Пели «Черемуху», «Хороша я, хороша», «Окрасился месяц багрянцем» - песенный репертуар, характерный особенно для сельской среды середины XX в. «Окрасился месяц багрянцем» - песня-баллада (романс), чаще отмечается как русская народная песня; текст являете переводом стихотворения «Nachtliche Fahrt» («Ночная поездка») Альберта фон Шамиссо (1781-1838), немецкого поэта и естествоиспытателя, который выполнен в 1884 г. русским поэтом и переводчиком некрасовской школы Дмитрием Дмитриевичем Минаевым (1935-1889). Музыку написал Яков Фѐдорович Пригожий (1840-1920) - пианист и композитор, которому принадлежат, в частности, песни и романсы "Ночи безумные", "Пара гнедых" др., обработки широко бытовавших городских песен (напр., «Коробейники» на слова Н.А. Некрасова). Популярности данной песни способствовало включение ее в репертуар знаменитой исполнительницей JI.A. Руслановой, а так» Ж. Бичевской, Н. Кадышевой и др.

 

[7] Ездили <...> на большие болота в Канду. Канда - губа Кандалакшского залива, расположена в верхней его части.